— Скажите “А”, — посоветовал мне доктор, хотя и он и я точно знали, что от этого лучше мне не станет, иначе он внес бы эту рекомендацию в счет.

— А, — сказал а, то есть я, — а-а-а.

— Какая превосходная акустика! — изумился доктор. Нигде такой не встречал. Знаете, — на его лице возникла заговорщицкая маска, — я не буду брать с вас денег за лечение.

— Прекрасно. Я, хоть и не специалист, но совершенно с вами согласен.

— Я не договорил, — договорил доктор. – Итак, я не возьму с вас денег, если... если вы предоставите мне на некоторое время ваш рот.

— Как это предоставлю? Он ведь, в каком-то смысле, всегда со мной.

— Естественно, с вами в нагрузку. Видите ли, — здесь доктор помедлил, раздумывая, можно ли мне доверять его тайну, — я владею небольшим певческим хором.

— Таким небольшим, что он поместится у меня во рту? — надеясь, что пошутил, произнес я.

— Да, это не простой хор, а хор кузнечиков. Их у меня трое, вернее – четверо. Время от времени я вывожу их на публику.

— И что, есть ценители?

— Еще бы! Не будь спроса, я бы давно завязал с этим делом.

— Нет, я не согласен. Сиди, как дурак, с раскрытым ртом перед толпой идиотов, у тебя во рту насекомые стрекочут.

— Ну, не совсем идиотов. А, во-вторых, вас никто не будет видеть. Мы вас задрапируем, даже сцену, то есть, ваш рот, переоборудуем...

— А, простите, слюной я их не затоплю?

— Все продумано. В течение всего концерта будет работать слюноотсос, а чтоб вы не сомкнули зубы, предусмотрены упорчики, так что вы будете сидеть и наслаждаться концертом.

— Дайте мне подумать.

Когда доктор разрешил мне подумать, и я воспользовался этим советом, я молвил:

— Ладно. Так, сколько минут надо отсидеть?

— Три часа.

— Сколько, сколько?

— Час у нас выступает разогревающий коллектив. Но на гастролях концерты короче. Да и деньги...

— Нет-нет, никаких гастролей. Разочек, в порядке эксперимента, я уж готов посидеть и баста. Но только один раз.

С концертами мы прочесали пол-Европы и везде имели потрясающий успех. Никто и не догадывался, что сверчков не три, а четыре (один сидел у меня за ухом), из-за чего достигался звук, несравнимый с тем, который выдают другие коллективы. Но однажды я опять заболел. Видать, долго держал открытой площадку на ветру, отсюда и ангина. Продюсер тотчас отправил меня к врачу (сам он врачебную практику, естественно, уже оставил).

— Скажите “А”, — школа у всех докторов одинаковая.

— “А”, – сказал я.

— Ого, какая высота!

— Высота чего?

— Нёба. Знаете, у меня к вам предложение.

Кажется, я нащупал конкурента...

— У вас тоже поющие насекомые?

— Нет. Прыгающие, блохи. Правда, редко выступающие. Невозможно найти подходящий зал.

— И у вас три блохи, а одна – в запасе?

— Откуда вы узнали? Об этом я ведь никому не говорю. Ведь ценители ходят на выступления, чтобы поразиться выносливости насекомых, и узнай они, что одна блоха постоянно отдыхает, я бы обанкротился. Кто вам выдал мою тайну?

Его вопрос я оставил без ответа.

— Извините, но манеж уже забронирован на пять лет вперед. Так что давайте я с вами за услуги уж лучше деньгами рассчитаюсь...