Циолковский однажды поссорился с Львом Толстым, претендовавшим, как и К.Э., представлять Россию на первых Олимпийских играх в Афинах.

От России тогда в результате выставили молодого Горького, но Толстой надолго затаил обиду на Циолковского и ни разу не упомянул в своих произведениях о полетах в космос.

А Циолковский в ответ сказал, что «бородату старику в космосе не бывать, это дело молодых».

Чеченец Шамиль, пребывая в калужской ссылке, не раз захаживал в гости к Циолковскому, чтобы послушать о грядущих полетах в космос на велосипедах. Однажды Лев Толстой застал их за этим занятием, после чего обозлился и на Шамиля, а свою последнюю повесть посвятил не ему, а Хаджи-Мурату.

Ленин однажды назвал Толстого зеркалом русской революции, а Циолковского… гудком! – Чем, чем? – к счастью не расслышал ученый обидного прозвища.

Однажды французский писатель Жюль Верн приехал к Циолковскому, чтобы от первоисточника узнать о межпланетных полетах. А вот к Толстому даже не заехал. Толстой, узнав об этом, сильно приревновал, а потом здорово распек французов в одной из глав «Войны и мира».

Однажды в школе, где преподавал Циолковский, его попросили подменить учителя литературы. Много нового и пикантного о Льве Толстом узнали тогда школьники…

Несмотря на то, что Циолковский в бога не верил, но, когда Толстого предали анафеме, несколько раз сходил в церковь, понимая, что доля здравого смысла в рассуждениях церковников имеется.

Однажды зимой Толстой проехал на своем костотрясе мимо жилища Циолковского, а Циолковский не расслышал этого. Осталась гора тщательно подобранных камней без дела... С тех пор, несмотря на простуженные уши, Циолковский в шапке спать не ложился – боялся опять удачу проворонить.

В тот год, когда картина «Война и мир» получила Оскар, в космос полетел человек – летчик, как и предсказал Циолковский. Этот случай мог бы примирить двух заклятых недругов, но почему-то не сделал этого.