На главную страницу

ШАРЫ

Прямо скажу, на встречу с Мироном Палычем Чавкиным, коллекционером глобусов, я шел не без трепета. Холодный дождь хлестал меня по лицу, а я, как назло, забыл взять с собой зонтик и поэтому вошел в дом Мирона Палыча насквозь промокшим и продрогшим.

Хозяин дома развесил мою верхнюю одежду на веревочках, а шапку, чтобы та не стянулась при высыхании, натянул на глобус.

— Интересно, — нашел я прекрасную зацепку для начала интервью, — как раньше сушили шапки, когда еще не было глобусов?..

— Это разве сушка? — хмыкнул Чавкин. — Вот у моего друга есть глобус Солнца: расплавленный такой, плазмой брызжет, пятна раскаленные по нему плавают — на нем любая вещь в секунду высохнет, даже... глобус Воды! Ха-ха.

Мирон Палыч сходил на кухню, принес оттуда две тарелки горячего борща, поставил их передо мной и собой, и за этой скромной трапезой протекала далее наша беседа. Чтобы борщ поостыл, хозяин макал в него глобус Антарктидой вниз, и я тоже последовал его примеру.

— Каким был Ваш первый глобус? — спросил я его.

— В детстве у нас в доме был большой глобус, отец его часто использовал как табуретку. Это ведь ученые только сейчас узнали, что Земля сплюснута у полюсов, а мой отец еще в 20-х иной частью тела докопался до истины...

Часто, покручивая этот глобус с севера на юг и с запада на восток, я убеждался, что только второе проходит для глобуса безболезненно. Постепенно у меня родилась какая-то любовь (правда, давно это было, может, это была не любовь, а дружба), какое-то сострадание к макету матушки-Земли. Я любил осматривать глобус и искать на нем какие-то новые страны. Кажется, еще вчера здесь и не было ничего, а вот ведь сейчас есть какая-то надпись... С этим открытием я бежал к родителям, но те лишь сердились, говорили, чтобы я не читал это слово, так как его написали плохие мальчишки...

— Пришла пора, наверное, Вам полностью показать мне свою знаменитую коллекцию, — заметил я Мирону Палычу.

Признаюсь, я ожидал увидеть все, что угодно, — глобусы величиной с кулак, с булавочную головку, первые каменные глобусы, японские глобусы с CD-ROMом, глобусы в виде бублика, пирамиды, куба, плоские глобусы... Каково же было мое удивление, когда в выдвинутой из-под кровати со словами “Эх, давно надо было альбом для глобусов купить!” коробке все глобусы оказались одинаковыми, как яйца в инкубаторе.

“Тогда, может быть, — допустил я иную версию, — все эти экземпляры по-разному попали в коллекцию Чавкина: вот этот — подарок от Эйнштейна, этот — нашел на песчаном берегу на Ямайке...”

Но оказалось, что все глобусы появились в коллекции Мирона Палыча одновременно, когда он в начале тридцатых торговал канцелярскими принадлежностями в магазине и, как водится, малость подворовывал.

Но, как и всякий коллекционер, Мирон Палыч был готов часами рассказывать о своей коллекции.

— Вот этот экземпляр, — он долго рылся в коробке и вытащил какой-то глобус, который кое-где поцарапался, и сквозь трещины проглядывалась мантия, — у меня появился 10-го января 31-го года.

— А вот этот, — Мирон Палыч еще дольше роется и вытаскивает на свет божий глобус-двойник предыдущего, — тоже у меня появился 10-го января 31-го года. И вообще, все глобусы в моей коллекции появились 10-го января 31-го года.

— А почему на всех Ваших глобусах отсутствуют зеленый и коричневый цвета? — поинтересовался я.

— Я ведь сидел в 37-м. За воровство, — ответил Чавкин. — Меня побрили, а у моих глобусов сбрили леса и горы. Всем ста десяти.

— А сейчас их сколько у Вас?

— 110. Ни одного за это время не пропало, — с гордостью сказал собиратель. — Но неправильно было бы думать, что я всю жизнь был ворюгой, не приносящим пользы государству. Когда началась война, я со своей коллекцией сразу пошел в военкомат и спросил, могу ли я чем-нибудь помочь. Меня попросили прибрать в коридоре, а то какая-то падла наносила целый коридор шаров... Так я немножко, но помог Родине.

А второй раз я был в военкомате, когда началось землетрясение в Ашхабаде. Тут уж мне уделили больше внимания, попросили показать, где этот Аш...бад находится. Удивились, сколько их, этих Аш...бадов есть, и послали народу на восстановление города в сто десять раз больше планируемого.

— В музеях настоящим бичем являются музейные жуки, пожирающие экспонаты. У Вас наблюдается что-нибудь подобное?

— Знаете, донимают короеды. Правда, они больше, чем на 1 миллиметр не вгрызаются — там уже работают мантиееды, а еще глубже — ядроеды. Я с ними борюсь вращением Земли — жучки выскакивают как из центрифуги.

— И последний вопрос: есть ли у Вас несбывшаяся пока мечта?

— Есть. Как Вы, наверно, знаете, мастер Страдивари, наряду со скрипками, изготавливал и глобусы. Они, кстати, действуют и по сей день. Среди географов считается очень почетным завоевать право раз в год указать на глобусе Страдивари Париж или, того лучше, Рим... Я очень хочу оказаться среди таких счастливчиков.

Я пожелал сбыться мечте Мирона Палыча и покинул гостеприимный дом. На улице я оглянулся, помахал рукой. В окне я увидел провожавшие меня взглядом до остановки лица моих новых друзей — Мирона Палыча Чавкина и его ста десяти глобусов.