В связи с тяжелым финансовым положением отец постоянно откладывал на все более поздний и поздний срок появление сына.

Но когда тянуть уже было невмоготу, мама сказала: выбирай - или он, или я. Отец долго думал, что бы могли значить эти слова, а к утру уже был седым и некрасивым.

То утро выдалось теплым и солнечным, а уже через полгода у них родился сын, которого все так и звали "Эй, выходи".

Хотя сам себя он чаще всего называл Первым (или Вторым. Расчет окончен). Отец его был бедным, мать - богатой. Классовое расслоение в семье отразилось на физиологическом состоянии парня, которое тоже расслоилось. Во время вскрытия обнаружилось, что его оболочка слоистая - сальная, мясная, сальная, мясная (Первый, второй, - вспомнились патологоанатому пророческие слова Ивана).

По четным он объезжал с мамой на Ягуаре самые дорогие универмаги, кутаясь в меха и разнашивая дорогое белье, купаясь в славе и роскоши и пользуясь услугами искусных любовников.

А по нечетным с отцом он отправлялся просить милостыню к подъезду своего дома, питаясь в дороге заплесневелой колбасой и черствым хлебом. Мать гоняла нищих, и Вове доставалось кипятком по коже. При этом весь день ему приходилось точить деревянную отцовскую ногу и защищать ее от короедов.

Отец беспощадно лупил сына в отцовские дни - с горя и с радости, с бодуна и в преддверии оного, просто так и не просто так. А сын отвечал ему тем же в материнские дни - он давал отцу самую тяжелую работу в доме, тушил об него косяки, а потом заставлял вставлять дверь обратно.

Когда началась война, Петя сидел у телевизора. Ему было больно смотреть, как рекламными паузами прерывается жесточайшее и напряженнейшее зрелище.

А на следующий день была новая война, и Игорю опять было больно смотреть - отец-гестаповец направлял экран телевизора прямо сыну в лицо, облучая его гигантскими дозами радиации, из-за чего половину дней в году у Пети был неровный (в 625 строк) загар.

Старший брат как мог, поддерживал его во всех начинаниях, но поскольку у Васи не было начинаний, от брата ему доставалось даже больше чем от отца. Да и мать иногда нет-нет, да и влепит ему застежкой от бюстгальтера, когда сын неумело будет помогать ей менять наряд в очередном универмаге на деньги от очередного порядком надоевшего любовника.

А в один день его не стало. В принципе, в другой день не стало кого-то другого, но это нас мало волнует, поскольку других - до хрена, и нам их ни капельки не жалко, а этот, чья человеческая жизни бесценна, - такой один. Так вот. Про прожилки я уже написал? Ага. Патологоанатома Кошепесенного Г.Г. тоже, вроде упомянул. Тогда все.

© Andrew Kozak, 2001