И вот однажды, когда стоял ясный солнечный день, а на другой стороне Земли была ночь, я отправился в путешествие в горную страну. С собой я взял ледоруб и машину. Причем первое - чтобы сбивать лед со второго, а второе - чтобы обеспечить работой первое.

Не на каждом глобусе увидишь Непал. Вот, например, на глобусе Луны его нет. Зря я его с собой брал. Пришлось до седьмого пота у коломенских мужиков дорогу на Непал выспрашивать...

Известно, что если разместить все население земного шара впритык друг к дружке, то оно поместится на половине территории маленького Непала. Мне показалось, что я попал в Непал как раз в такое время. Вокруг меня было столько народу - камню негде упасть. Впоследствии оказалось, что в Непале просто совсем нет Андреев, и, увидев первого такого, непальцы сразу же, с нескрываемым восторгом, столпились вокруг меня, трогая мою одежду и прощупывая мои бицепсы. Несмотря на то, что что русских туристов Непале очень много, а именно: семь, все они либо Ревазы, либо Ашоты.

Жители Катманду - удивительные люди. Вы не встретите ни одного неулыбчивого катмандчанина, если всю жизнь проживете, например, в Новохоперске.

Непальские носильщики за мой автограф были готовы отнести мой багаж в любую точку города. Я распорядился, чтобы они отнесли за два автографа автомобиль вместе со мной на Эверест.

Эверест - самое высокое, после моей машины, место на Земле. Для любого альпиниста большая честь покорить Эверест, экспедиции месяцами штурмуют заветную вершину, порой помирая от голода и поедая кожаные ремни, причем медная пряжка, как всегда, достается самому молодому в экспедиции. Но на покорившемся им Эвересте уже и воздуха столь мало, что у альпинистов наступает голодание кислородное. Брегг же утверждает, что это - полезное голодание, много кислорода есть вредно. Но англичане, например, всегда берут с собой на Эверест бутылки с концентрированным лондонским туманом и в минуты ностальгической одышки всегда откупоривают его.

Рядом с горой Эверест находится гора Год. Она каждый год увеличиваются за счет мусора, сбрасываемого с Эвереста, на 1 метр. Например, сейчас ее высота 1999 метров. И каждый заблудившийся альпинист, взглянув на нее, может определить по высоте, какой год сейчас на Земле. Так вот, прошло уже восемь пустых банок, четыре пакета, сорок огрызков, а за мной никто не приходил.

Я мысленно проклял носильщиков, которым дал задаток в шесть своих автографов, и стон мой, эхом отразившись от склонов гор, достиг барабанных перепонок альпинистов-физиологов, бродивших неподалеку в тумане с момента основания горы Год. Перепонки задвигали молоточки, наковальни и стремечка, а далее в улитках звуковые импульсы от стремечек возбудили волокна слуховых нервов, а те уже передали сигнал мозгам физиологов, что где-то случилась беда. Движимая сокращением мышц, экспедиция Реваза Ашотовича Шпары, поторопилась навстречу невесть откуда взявшемуся спасительному маяку, то есть моей глотке и этим спасла и меня и себя. Замечу, что в этой экспедиции пряжку уже ел сам Шпаро.

Прекрасным человеком был Реваз Ашотович. Он умер 18 марта этого года, не дожив всего каких-нибудь трое суток до дня весеннего равноденствия.

Долго вспоминали недобрыми словами физиологи английских альпинистов, побросавших свои емкости с неиспользованным туманом на свалку Года...

Экспедиция Шпары высадила меня с вещами из моей машины у Кушки, откуда уже было до Москвы несколько раз рукой подать. На прощание физиологи посоветовали мне поупражняться немного в альпинизме хотя бы в зоопарке на слоне, и порулили в Москву. А я дальше пошел пешком, всю дорогу воя от тоски на глобус Луны.