В райцентр Лунево, на встречу с писателем-фантастом, дедушкой район-ной фантастики - Киром Бухаловым, я добирался долго. К сожалению, до сегодняшнего дня всё еще не изобретены телепортационные машины и флайе-ры, поэтому на последние пять километров по вязкой дороге от станции до крыльца Кира Бухалова я потратил часа три.
Хозяин встретил меня за своим рабочим столом в трико цвета однажды пролившейся на нее краски, которое делало его похожим на Бога метафоры с планеты Перун из последнего романа Бухалова "Человек-невесомка".
Именно с разговора об этом романе и началась наша беседа.
Бухалов. Это произведение во многом автобиографично. Я его даже поначалу озаглавил "Я, моя, моем". В главном герое, именуемом, как и меня, Киром, легко угадываюсь я сам. Из романа ясно, что в фантастику я пришел по объявлению. В одной из районных газет написали, что умер Мамжюль Вер-ный - на то время являвшийся флагманом районной фантастики. Я понял, что на освободившуюся вакансию скоро будет объявлен конкурс и, предваряя события, пошел в редакцию. Милиционер на входе меня долго не хотел пускать внутрь (я об этом инциденте впоследствии даже написал отдельный роман), а когда после мольбы, собирания справок и характеристик, все-таки пустил, оказалось, что я по ошибке напросился в здание районного отделения КГБ. Там в приемной меня выслушали, пошли навстречу - дали литературное задание. А как раз в ту пору завелся в нашем районе крот - обычный кроти-ще с четырьмя лапами и хвостом, жрущий нашу землю. И никто с ним совладать не мог. Разобраться с кротом там наверху приказали почему-то КГБ, а в КГБ взвалили эту ношу на меня.
Я активно взялся за борьбу с землеедом - написал инспирированную спецслужбами гневную статью, изобличающую этого крота. А я ведь, кстати, не только прекрасный фантаст, но и замечательный реалист - но свои очерки обязательно разбавляю летающими тарелками и роботами. Так и в той статье крота я вывел в образе хищного кротозавра, а недавно утвержденный закон о службе безопасности сформулировал в виде трех законов крототехники. В за-конах оказалась несостыковка, пришлось их переделывать и опять проводить стыковку, но уже на другой орбите, которую контролировал кротозавр.
Дальше рассказывать не буду, сообщу лишь, что тварь через пару лет после выхода этой статьи издохла.
Корр. Вы и до сих пор остаетесь сотрудником госбезопасности?
Б. Уже нет. Как-то я написал донос на наше отделение КГБ и отнес его в райсельхозуправление; об этом почему-то стало известно в КГБ и меня оттуда, после года интрижек и капания мне на мозги, вынудили уйти. Я тогда посту-пил в районный университет, там же написал свой первый чисто фантастиче-ский рассказ о том, как в будущем человечеству удалось приручить СПИД, сделать его тихим и послушным и поставить его на службу людям. С помощью СПИДа ученые смогли проникнуть в тайну кварка, открыть гиперпространство, люди научилось вовремя принимать бюджет на следующий год. Но СПИД этот оказался очень коварным - он лишь делал вид, что стал добродушным, а сам, дождавшись момента, внезапно восстал против человека, заразил собой всё будущее, и поэтому нам теперь туда лучше не соваться.
К. Грустный сюжет.
Б. Да, этот рассказ даже стал классикой, но, правда, ненадолго. А вот роман о том, как Землю захватили хищные вегетариане и наделили людей разу-мом, принес мне всерайонную известность, хотя так и не был опубликован.
К. Шутите?
Б. Нет, наоборот - здесь я впервые вам не соврал, то есть не сфантазировал. Текст именно в рукописном варианте ходил по району. Ходил долго. Ви-дели его возле Красного Моста, на Лысой Горке, а вчера вот даже - у сада имени Щербицкого.
К. Пойдем вдоль вашей творческой биографии дальше.
Б. Пошли. За свою следующую повесть "За восемьдесят недель вокруг района" я получил межпоселковую премию "Харитон" (1956), потом была премия "Слизень" (1967), "Золотой Ленин (1870-1924)" - за лучший сценарий комму-нистического будущего.
К. Интересно, где же вы черпаете вдохновение для своих произведений?
Б. Чем или где?
К. Где... или чем?
Б. Раз на раз не приходится. Бывало, напишешь эпохальный рассказ, а потом двадцать лет не идет вдохновение. А вот после посадки человека на Луне (он, кстати, там так и не принялся) меня как будто прорвало - я стал писать по шесть-семь романов ежедневно. А режим ускорения, заданный Горбаче-вым, заставил меня увеличивать темпы день ото дня, но мне вдруг однажды показалось, что я не выдержу такого ритма жизни...
К. И что же вы предприняли?
Б. Выход был мною найден довольно оригинальный. Я ведь часто заставляю своих героев решать глобальные проблемы, которые мне лично самому не по плечу. Например, я их принуждаю мыть посуду на кухне, точить ножи. Так что написать какой-нибудь фантастический рассказ уж им, естественно, по силам...
К. А что ж мыть посуду... разве вы не женаты?
Б. Был однажды. Женился я седьмого сентября, а развелся, как настоящий фантаст, днем раньше. Паспортистки чуть с ума не посходили. Но я это "чуть" в своем очередном романе немножечко развил и изобразил в виде шизофре-нической квазидебильности. В нем, значит, сознание паспортистки Клавы М. раскалывается на два подсознания, одно из которых предоставляет Клаве дар первой заговаривать с мужчинами, а второе этим даром начинает разбрасы-ваться налево-направо. О способностях Клавы прознают в другой галактике, и на Землю устремляется поток паломников, среди которых два глубоконосых приятенина О и У. Отстояв очередь и встретившись с Клавой, они быстренько вычислили смысл жизни на Земле и, сверив полученный результат с ответом, стали считать дальше. Эти О и У за ночь перегрызли гранит земной науки, тем самым создав атмосферу безысходности в среде ученых. А дышать безысход-ностью - то же, что и дышать беспокойством, дрожью, характером и т.п. - абсурд. Я, конечно, люблю абсурд и гротеск, но на этом месте роман заканчи-ваю, потому что еще больше люблю незамутненное сознание моих читателей.
А читатели за такое отношение к ним любят меня. Довольно часто ко мне подходят на улицах почитатели, благодарят за книгу, садятся в мою машину, просят подвезти до центра...
Приведу еще пример. Остановили меня однажды в соседнем районе гаиш-ники за превышение скорости. Хотя что такое 150 км/час по сравнению со скоростью света?.. Вакуум. Я гаишникам тотчас же с выражением прочитал свою лучшую повесть со скоростью 150 км текста в час. Меня сразу узнали и отпустили.
А ведь на моих сочинениях выросло целое поколение. Мне рассказывали, что в один из новых детских садов не завезли матрасы, и воспитательницам пришлось подкладывать под простынки мои книги в мягком переплете.
К. Гаишники и Вселенная. Как в вашем мировоззрении могут уживаться два таких совершенно противоположных понятия?
Б. Меня волнует многое. Я остро чувствую несовершенство нашего района, стараюсь решить проблему смерти района, бесконечности района, узнать, есть ли жизнь в иных районах... Безусловно, ответы на эти вопросы уже давно по-лучены. Но в этом и состоит мой авторский стиль: давать ответы на, казалось бы, давно решенные вопросы. Да, моя проза порой сложна для понимания, ведь я пропускаю гласные буквы... Мои читатели порой путают художествен-ный вымысел с нумерацией страниц, сноски - с иллюстрациями, а фамилию автора - с ценой. Но я все же стараюсь вести человечество к светлому буду-щему, потом назад поведу, потом - еще в каком-нибудь направлении - инте-ресно ведь везде побывать...
К. Ваша оценка нынешнего состояния земной цивилизации и прогноз на будущее.
Б. Все ужасно. Пролетаешь иногда на самолете над лесом и что там видишь? Повсюду окурки, битое стекло, остатки консервных банок. Словом, экологический разврат. Я стараюсь раздавать со страниц своих книг бесплатные противозачаточные средства, но, боюсь, они не спасут от появления в будущем мутантов - чудищ с миллионами волос и изогнутой прямой кишкой... Мои ранние вещи, а конкретно - зубная щетка, мыло и бритва - перестали быть обязательными для молодежи. Но я оптимистически смотрю в будущее. Думаю, что XXII-й век будет моложе XXI-го, в нем появятся новые фантасти-ческие налоги, которые сейчас и представить невозможно. К 2100-му году на Земле исчезнут люди и наступит рай.
К. Ваша трактовка будущего весьма убедительна. Спасибо за интересное интервью.
Уже на обратном пути, идя по высохшей дороге, я вдруг вспомнил, что забыл спросить у Кира Бухалова, откуда у него такой необычный псевдоним. Но, представив, что придется опять выслушивать его пространные объяснения, а машина времени для перелета в конец разговора все еще не изобретена, я вы-бросил эту проблему из головы.
| © Andrew Kozak, 1995 |
|
|
