- Вы ко мне? - спросил я посетителя, который сидел на кожаном диванчике в приемной в самом начале рабочего дня.

- К вам.

- Заходите. Надеюсь, у вас не очень важное дело. Мне к обеду нужно написать симфонию.

- Зачем обеду симфония? Симфонию нужно ужину посвящать, а к обеду можно обойтись и юмореской.

- Вы кто, юморист?

Посетитель был мужчиной лет сорока пяти, с большим животом, лысеющий и небритый. На нем были грязные джинсы, вязанный свитер и вылинялая штормовка.

- Нет. Я родной брат Володи Преснякова.

- Старшего?

- Обижаете, младшего.

- Что-то я не помню, чтобы Пресняков говорил где-нибудь, что у него есть брат.

- Стесняется он меня. Да и отец мой настоял на том, чтобы он со мной не общался. Я ведь в тюрьме сидел.

- За что?

- Мелкое мошенничество, год всего, а позора на всю жизнь. Вот и родители от меня отреклись, и брат родной.

- Вы тоже музыкант? На саксофоне играете?

- На детском разве что. Я больше по рыбалке. Вы на Оке бывали?

- Нет, не бывал и вам не советую. Ну и чем же вы можете меня заинтересовать, как музыкального журналиста?

- Как чем? Своей персоной. Представляете, у Преснякова есть старший брат, которого отдали в детский дом еще в юном возрасте, а об этом никто не знает. Тяжелый быт, ссоры, склоки, побои сделали из меня человека-монстра. Я стал на тропу воровства. Начинал с кирпича на стройке, им же и закончил.

- Вас били?

- Да. Папа бил саксофоном.

- Детским?

- Не обязательно. Иногда и губной гармошкой.

- По вам не скажешь, что вы обижены судьбой. Если убрать грязь и небритость, то можно сказать, что вы живете неплохо. Наверно, вашу мамочку все-таки мучают угрызения совести и она приезжает к вам на Оку, чтобы подкормить сыночка пампушками.

- Ага, от нее дождешься. Бритву украла в прошлый приезд и джинсы новые.

- У нее же есть джинсы.

- Да я знаю. Да это и не ее размер. Наверно, внуку понесла.

- Кстати, о Никите. Вам разрешают видеться с племянником?

- Нет. Только фотографии ему мои показывают, и всё.

- Но это же нарушение ваших дядьевских прав.

- А что я могу сделать? У них все бразды, у них эфир, первая кнопка, да и вторая тоже ничего, хоть там и Сванидзе. А я что со своим ТВЦ могу сделать?..

- Послушайте, а вы имеете отношение к ТВЦ?

- Да, я один из руководителей ТВЦ.

- Да я вас узнал, Вы – Лысенко, отец-основатель Российского телевидения.

- Глупо было бы отнекиваться, но это не так.

- Да бросьте вы. Кстати, вы знаете, что ваша мамочка опять запела?

- Она всегда поет, даже у моей колыбели пела, знаете строчки: «Салют, салют, салют, звенит над огромным шаром»?

- Нет, не знаю.

- А я их впитал вместе с молоком матери.

- Классная у вас семья, сплошные знаменитости: брат – певец, отец – саксофоны, мать – бэк-вокал, вы – отец-основатель российского телевидения…

- Да я не отец.

- Еще нет? Поздравляю. В любом случае спасибо вам за приятную и содержательную беседу.

- Как, уже все? Я же вам еще главного не сказал.

- Что может быть главнее и важнее покоя в семье?

- Мир во всем мире.

- А я считаю, что уважение коллег достойней.

- А здоровый сон полезней.

- А здоровый секс приятней.

- Ну что ж, приятно было познакомиться.

- А вам палец в рот не клади.

- И не надо. У меня там уже есть парочка.

Вот так, с шуточками-прибауточками мы еще полчаса пообщались с Пресняковым-средним и разошлись.