Как назло, билеты на уходящий поезд были только в вагон для курящих, так что мне ничего не оставалось делать, как занять свое место в купе среди дымящих пассажиров.

— Вы не возражаете, если я не покурю немножко? — спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно.

В купе, кроме меня, были мужчина в зеленом свитере, курящий "Кэмэл", солидный представительный джентльмен с трубкой и геолог, дымящий "Беломором".

Джентльмен с трубкой был против моего предложения.

— Идите не курить в тамбур.

Пришлось идти. В тамбуре уже стоял один несчастный и жадно глотал свежий воздух, бьющий из щелей.

— Вы что не курите? — спросил он у меня?

— "Кэмэл", трубку и "Беломор".

— Завидую вам. У меня три демобилизованных солдатика "Охотничьими" дымят.

— Угостить?

— Пока не надо. Кстати, позвольте представиться, Пузоватов Семен, химик.

— Очень приятно, Иванов Петр, инженер-строитель.

Мы постояли с часок, поговорили о том, о сем, но нас потревожил проводник.

— Слушайте, прекращайте это свое занятие. Не пройти здесь, не продохнуть.

Мы разошлись по своим купе.

Я вытащил пачку "Явы", присовокупленную к билету и, вспомнив школьные туалеты, затянулся. Вышло довольно неплохо, я даже не закашлялся.

— А кто умеет пускать дым полукольцами? — начал я, стараясь расположить к себе попутчиков.

Никто не умел. Я показал, как это делается.

— Ух ты! — сказал Кэмэл. — Здорово. Вы это, если захотите понекурить, меня можете не спрашивать. У меня в кабинете почти половина сотрудников не курит, так что я привык.

— Нет, ребята, извините, сказал "Беломор" — я только недавно расшился, кучу денег на лекарей выложил, с большим трудом втянулся в это дело, и мне врачи запрещают даже близко приближаться к свежему воздуху.

— Ладно, — сказал я, и взялся за газету, стараясь особо не затягиваться и делать промежутки между затяжками побольше.

Вдруг в дверь нашего купе постучали. Сквозь клубы дыма показалась голова Пузоватова Семена.

— Вы, кахы-ках, обещали Кэмелом угостить...

— Пожалуйста, — сказал я, садитесь.

А я перешел в его купе.

В купе ребят-дембелей воздух был столь плотным, что по нему можно было забраться на верхнюю полку, если бы там можно было спрятаться от дыма.

Я забился в уголок.

— Дядя, ты чё не куришь-то? — спросил меня сержантик. — Угостить?

— Спасибо, я не курю.

— Ого! Попал бы ты к нам во взвод хотя бы на недельку, мы бы из тебя человека-то сделали...

Он взял стакан со стола и направился к двери.

— Не надо подливать! — вдруг завопил я.

— Дядя, ты что, мы же не в бане. За чаем я иду.

Я выскочил за ним.

"Нужно с кем-то меняться", — решил я. Я прошелся по соседним вагонам, но спустя два тамбура понял, что попытка моя обречена на провал. От меня уже несло, как от того взвода, который покинули ребята.

Я вернулся в свое купе. Пузоватов обреченно встал и молча вышел.

Я уселся на его место, закрыл глаза и уснул.

Долго так поблаженствовать мне не дали.

— Перестаньте безобразничать, — сказала трубка. Немедленно закурите.

"Черт бы вас всех побрал", — подумал я.

Остаток пути я провел в туалете, выслушивая гневные тирады проводника.

На конечной он все-таки отомстил мне — привел милиционера.

— Это вы не курили в положенном месте?

— Я.

— С вас штраф.

Я не стал пререкаться с милиционером, заплатил положенный штраф, и быстро побежал в кассу за обратным билетом, а то еще, не дай бог, в вагон для пьющих попаду...